К свету

  Надвигался прохладный тихий вечер. Впереди показались обрывистые берега Мрас-су и низко рубленные, темные от времени избы. В маленьких окнах тускло загорались лучины, керосиновые лампы. Яков услышал гулкие удары бубна и надрывные вопли. При свете лампадки в окне покосившегося домика кружилась огромная тень. Во всех домах лаяли собаки. « Шаман созывает горных духов для исцеления больного », - догадался Яков. Он остановил коня у ворот знакомого охотника Напазакова Дмитрия. В доме все спали. На полу, застеленном изношенном тряпьем, густо храпели два сына Дмитрия - Прокопий и Федор. Хозяйка дремала на печи. Дмитрий обрадовался: -О приятель! Проходи! До глубокой ночи обсуждали друзья, как открыть в деревне начальную школу. - Тяжело жить, Яков, - жаловался хозяин, охая и кряхтя, - из долгов не вылезаем. После удачной охоты бай Терендин поит промысловиков водкой, а потом за бесценок забирает пушнину. Поправив фитилек, продолжал: - Детей учить надо, Яков. Может, они увидят свет. Под школу займем дом моего брата Мартына. Все равно пустует. По всей долине Мрас-су люди жили в тревоге. Ходили слухи, что сюда идут вооруженные отряды русских, отбирают скот и убивают людей. Не спала по ночам зажиточная часть населения, закапывала в землю свое золотишко, чеканные монеты. Трудно было в этот год организовать учебу детворы. Яков ходил из дома в дом, убеждал родителей. Но они качали головами: - О, Яков, вечные времена наш народ жил без грамоты. Но сами дети тянулись к учителю, как весенние цветочки к солнцу. Разутые и раздетые, они шли в школу. Яков Кузмич рассказывал такое, о чем дети никогда не слышали. Голос у учителя ласковый, речь складная. Постепенно, день за днем, Яков завоевал и симпатии мужиков. Они шли к нему за советом или просто посидеть и послушать его рассказы о жизни на земле. За это невзлюбило учителя местное кулачество. Оно боялось, что учитель откроет глаза бедноте на то, как наживаются богачи. Про Якова пускали грязные сплетни. Как-то зимой сын бая Ивана Апонькина Илья отобрал у мальчика книжку с картинками и вдобавок еще пнул. Яков Кузмич вскипел: - Как ты смеешь, Апонькин? Такой здоровый, а обижаешь маленьких. Илья злобно покосился на учителя: - Смотри-ка, учителек появился у нас! Моему отцу ты пятки не достоин лизать, а еще командуешь.Яков шел из школы, как в бреду. Ночью, лежа в постели, до утра не мог сомкнуть усталых глаз. « Уйду, брошу все »... Но тут же спрашивает самого себя: «Если уйду, то кто будет учить детей? Нет, пусть знают баи, что я сильнее их»...Зимой 1923 года Кузнецкий уездный отдел народного образования направил Якова Кузьмича Тельгерекова в верховья Мрас-су, в пос. Кобырза, чтобы для детей бедняков открыть школу-интернат. Дикая бедность предстала здесь перед его глазами. Люди жили в черных прогнивших избушках, утопавших в грязи и навозе. Обитал в этих краях звериный нрав и бесчеловечная жестокость. Заразные болезни ходили из дома в дом, как ползучие змеи. В Кобырзе Яков собрал детей бедняков, одел, обул их и заставил учиться. Якова часто обуревали педагогические раздумья. Дети зубрили русский алфавит, но смысла слов не понимали. Нужен, обязательно нужен букварь на родном языке...Крепко взялась молодая Советская власть за ликвидацию неграмотности по всей раскрепощенной России, в том числе и среди шорского населения. С 1923 по 1924 год на территории Горной Шории было открыто 25 школ. Не хватало народных учителей. В 1923 году по заданию уездного исполкома Яков Кузмич разъезжает по улусам, встречается с людьми, окончившими церковно-приходскую школу, и отправляет их на курсы. В 1924 году из Москвы в Томскую губернию пришло письмо, где говорилось, что в «Кузнецком уезде живет малочисленный, совершенно неграмотный народ - шорцы, и следует открыть им путь к образованию». На совещании учителей в Кузнецке, Яковом был поставлен вопрос о разработке букваря на шорском языке. Предложение было принято. С большим душевным подъемом и энергией взялся Яков Кузьмич за тонкую кропотливую работу. Собирает шорский фольклор, встречается с охотниками, певцами, сказочниками, записывает песни и сказки. Вскоре Кузнецкий отдел народного образования отправляет автора в Москву на утверждение букваря. Коренной таежник, никогда не видевший цивилизованного мира, был потрясен Москвой. От шума и уличного потока кружилась голова. В большом здании Наркомпроса Яков растерялся вконец. Дежурный, прочитав удостоверение, указал на второй этаж. Поднимается Яков по лестнице, восхищенно озираясь по сторонам. С верхней площадки спускается пожилая женщина в сером пальто. Глаза лучистые, на висках - седина. Глянул Яков на нее - и замер от удивления: где-то видел эту женщину. Но где? Часто-часто забилось сердце, где же видел ее, где? - Молодой человек, вы что так смотрите? - спросила женщина, улыбнувшись доброй улыбкой.-Я где-то вас видел, - проговорил Яков. -Может быть... А вы откуда? - Из Сибири... -А я Крупская.Яков срывающимся голосом, запинаясь, представился: -Из Горной Шории я ... Тельгереков... Написал букварь на шорском языке... Утверждать... Надежда Константиновна ласково опустила ладони ему на плечи: - Не волнуйтесь, молодой человек. Все будет в прядке. Пойдемте в мой кабинет.Письменный стол у окна, заваленный бумагами. Два ряда стульев, небольшой шкафчик для книг и документов, на тумбочке - телефон. Из окна видна Кремлевская башня.Надежда Константиновна предложила сесть поближе к столу и с интересом стала расспрашивать о жизни таежных охотников, о бесчинствах баев. - Ничего, Яков. Увидит и ваш народ счастливую, радостную жизнь. Советская власть не даст и вас в обиду, - сказала Надежда Константиновна. Затем позвонила коменданту, и Яков был устроен в первоклассную гостиницу.На другой день Н.К. Крупская внимательно просмотрела рукопись букваря. -Пятого июня будет коллегия Наркомпроса. Я поставлю вопрос о рассмотрении рукописи. Пятого июня 1924 года коллегия под председательством А.В. Луначарского утвердила букварь и дала указание к массовому изданию. Анатолий Васильевич, крепко пожимая руку автору, тряхнул головой: - Поздравляю, горношорец. Сей в своих селениях семена культуры. Пусть они дадут добрые всходы. Радовалась и Надежда Константиновна: - Букварь будет событием в жизни шорских школ! А взрослые, думаете, не заинтересуются букварем? В 1924 году в Мысках образовался район. Тельгереков работает здесь заведующим отделом народного образования. В 1926 году по рекомендации Н.К. Крупской Яков Кузьмич был зачислен в Иркутский университет на педагогический факультет. Здесь он еще раз встретился с А.В. Луначарским. Нарком читал здесь лекцию о международном положении. В 1930 году Яков успешно заканчивает университет и возвращается на прежнюю работу. Яков Кузьмич получил разрешение ежегодно отправлять на учебу в Томский рабфак по 15 человек. Это по его рекомендации были зачислены на рабфак Бабушкин Г.С. (теперь кандидат филологических наук в Абаканском пединституте), Молтояков А.С. и многие другие. Направил он в Ленинградский институт народов Севера Чеспиякова Ф.С. (теперь писатель), Напазакова Н., Чеспиякова П., Сербигешева А., Кусургашева Г. и Кусургашеву А. После очередной поездки в Наркомпрос Яков Кузьмич получил разрешение на зачисление в число студентов Коммунистического университета народов Востока в г. Москве шорских юношей и девушек. Были зачислены сюда самые способные ученики - Кусургашева П.Т., Кусургашев Ф.Т. В 1934 году Яков опять едет в Москву. Здесь состоялась последняя встреча с Н.К. Крупской. Надежда Константиновна помогла выхлопотать средства на строительство педтехникума в Кузедееве. Государство ассигновало 125 тыс. рублей. Как мать с сыном, тепло и сердечно, попрощалась Надежда Константиновна с Яковом. В 1934 году Тельгерекова Я.К. направили в Новосибирское крайоно старшим методистом и редактором по изданию шорских учебников. Уезжал Яков с женой и маленьким сыном Генашкой. Не хотелось отрывать глаз от родных, манящих далей, где он оставил кусочек сердца. Трудные пути остались позади. На территории Горной Шории открыто 74 школы. Ныне коммунист Яков Кузьмич Тельгереков на пенсии. Проживает он в поселке Томусинской ГРЭС.